Владимир Финогеев. Постоянное сердце

«Дворец культуры ЗИЛа, 1957 год, воскресенье. Оттанцевали краковяк, музыка стихла, народ стоял…

Владимир Финогеев. Постоянное сердце

«Дворец культуры ЗИЛа, 1957 год, воскресенье. Оттанцевали краковяк, музыка стихла, народ стоял плотной массой. Было жарко. Пробежала волна беспокойства и шепота: «Стрельцов пришел! Стрельцов!» — «Футболист?» — переспросил я Галину Ивановну Калугину, с которой мы беседовали о ее жизни. «Футболист, Эдуард Стрельцов. Я его знала. Мы с ним в одном доме жили. Он уже был известен. На «Победе» ездил. Его побаивались». — «Почему?» — «Он раз отличился на танцах». — «Как?» — «Пригласил какую-то девушку на танец. А она отказалась. И знаете, что он сделал?» — «Что?» — «Снял ботинок и отшлепал девушку». — «Я помню, про него рассказывали разные истории. Но игрок был талантливый, может, великий. Его с Пеле сравнивали. Он мог хорошо выпить. Шутка такая ходила: если бы Пеле выпил столько кофе, сколько Стрельцов водки, он бы умер. В 1958 году его посадили по обвинению в изнасиловании. Но я вот что хотел спросить, вы упомянули краковяк, неужели его танцевали тогда?» — «А как же? И краковяк, и польку, и мазурку». — «Для этого надо быть хорошо подготовленным. Вы сами умели танцевать?» — «Конечно, я занималась бальными танцами. Ходила в кружок. Все эти танцы мы учили, тогда много народу занималось, молодые люди. Занимались бесплатно. Хотя вход на танцы во Дворец культуры стоил 8 руб­лей. Это было дорого. Я помню, чтобы пойти, экономила на обедах в столовой». — «Где занимались?» — «Там же, во Дворце культуры ЗИЛа. Это был настоящий дворец: колонны, паркет. Там и театральная студия была. Василий Лановой оттуда вышел. Он из нашего района. С моим братом Анатолием Ивановичем в одном классе учился, брат меня постарше, с 1934 года. Брат рассказывал, что Лановой был таким скромным-скромным». — «Галина Ивановна, а вы когда родились?» — «В 1937 году, 6 июля. В Москве. Дом наш стоял на 4-й Кожуховской улице. Этот дом до революции принадлежал нашей бабушке Клавдии Мухановой. Дом национализировали, подселили людей». — «Как звали вашу маму и кем она работала?» — «Анна Прохоровна Муханова, она работала продавцом в продовольственном магазине, пос­ле — на военном заводе, какой-то «почтовый ящик». — «А отец?» — «Отец, Иван Павлович Орлов, погиб на войне под Сталинградом в 1942 году. Отца я практически не помню. Без отца было трудно, но все-таки детство у меня, несмотря ни на что, было очень хорошее. Я ездила в пионерский лагерь в Быково, прекрасный лагерь, столько друзей было! Счастье! Мне давали путевку как потерявшей отца, государство, как могло, заботилось. В школе я занималась легкой атлетикой, ходила на стадион «Динамо», потом в кружках занималась, ходила в балетную студию. Но недолго. Терпения не хватило. Я нетерпеливая, мне нужно быстро. А там — стой у станка и методично отрабатывай движения. Я перешла на бальные танцы, и это было здорово! Я это любила. Окончила восемь классов, пошла в швейное училище. Шили легкую одежду: платья, юбки, блузки». — «Когда вышли замуж?» — «Мне было двадцать три года». — «Как познакомились с мужем?» — «Мы учились в одной школе, дворы были рядом, вместе бегали, играли. Но тогда не обращали внимания друг на друга, по крайней мере я. У меня и в голове не было ничего такого. После школы он ушел в армию, забрали его в морфлот, на Дальний Восток. Тогда моряки служили долго, чуть ли не пять лет. Когда он вернулся, я уже встречалась с другим парнем. К тому же я переехала на другую квартиру. Он, видимо, меня искал, не нашел. Но случай свел. Раз иду на свидание к молодому человеку, вдруг вижу: он идет с девушкой мне навстречу. Наши взгляды встречаются, мы узнаем друг друга, поднялась волна в сердце. Он бросается ко мне. Мы смотрим в глаза, разговариваем. Его девушка обиженно удаляется. Я не иду на свидание. С этого момента мы вместе. Он тут же делает предложение. Давай, говорит, поженимся. Поженились». — «Где жили?» — «Жили у него. У него была двухкомнатная квартира». — «Он один жил?» — «Нет, мама, папа и сестра». — «Уживались?» — «Уживались. Они были хорошими людьми. Жили в комнате 19 метров, мы на 11 метрах. Мама его очень болела. Она во время войны оказалась в оккупации. Немцы заставляли стирать белье зимой в холодной воде. Это подорвало ее здоровье». — «Как звали мужа?» — «Анатолий Иванович Калугин. Я по мужу Калугина. Он окончил электромеханический институт. Потом работал инженером на заводе «Контрольприбор» на Таганке. Дочь родилась. Потом нам дали квартиру, в районе Царицыно. Я устроилась работать лаборантом в Институт иммунологии на Каширке. Делали интересные вещи, например кожу выращивали для пересадки. Там я проработала до пенсии. Муж умер в 2001 году, после инсульта. Ему было
66 лет». Она посмотрела мимо меня: повсюду в складках пространства лежало прошлое, которое нельзя отдалить и нельзя вернуть. «Чтобы избежать одиночест­ва, перешла в пансионат. — Галина Ивановна сделала паузу. — Здесь вышла замуж второй раз». Она замолчала, несколько удивленно, что такая длинная жизнь каким-то образом уместилась в несколько минут. Я, вспоминая ее руку, понимал, что эта женщина много жила сердцем — иногда это делает жизнь невыносимой. «Что пожелаете молодежи?» — «Чтобы нежнее относились друг к другу. Берегли друг друга. Помогали».

Рисунок 1

Рисунок 2

На правой руке под средним пальцем большая крестовидная фигура (рис. 2, розовый) выражает смерть первого мужа, сбоку крестик поменьше (рис. 2, красный) — гибель отца на фронте. Линия влияния и изгиб линии судьбы совмещены (рис. 2, линия влияния — желтый, линия судьбы — синий). Это выражает преобладающую роль мужа в жизни. Вилочка в конце линии судьбы указывает на смерть мужа. Полукруглая линия, входящая в линию Солнца, сообщает о втором браке в позднем возрасте (рис. 2, коричневый, линия Солнца — золотистый). Три ветви линии сердца указывают на возникновение чрезвычайно сильных эмоций. Это также преданность партнеру и требование преданности от него (рис. 2, ветви — зеленый, указаны стрелочками).

Источник