В клиниках ЭКО более чем на 70% упало число программ суррогатного материнства

Число выполненных процедур по программам суррогатного материнства сократилось в России с начала 2023 года в несколько раз по сравнению с аналогичным периодом прошлого года, рассказали «МВ» в клиниках вспомогательных репродуктивных технологий (ВРТ). Причиной стал запрет на использование донорских яйцеклеток для создания эмбриона. В итоге большинство российских семей с тяжелой формой бесплодия больше не могут создать эмбрион, а те, у кого они уже были готовы, экстренно вывозят их за границу.

Фото: 123rf.com

Период нестабильности

По итогам I квартала 2023 года, в России резко снизилось число семей, которые зачали ребенка с помощью программы суррогатного материнства (СМ), рассказали «МВ» участники рынка. По словам главного врача «Мак ЭКО» Нино Какучая, за первые три месяца 2023 года число выполненных программ СМ уменьшилось в несколько раз: в I квартале в клинике получил такую помощь только один пациент, тогда как год назад — шесть.

Остановлены 70% процедур, сообщила также и основатель Ассоциации суррогатных мам и доноров ооцитов (ASMED) Елена Литвишко: за I квартал 2022 года за подбором суррогатной мамы обратились 16 пар, за январь-март 2023 года только четыре. В клинике NGC Surrogacy рассказали, что за три месяца программой СМ смогли воспользоваться всего две пары.

Падение спроса на программы СМ происходит на фоне и так низких результатов 2022 года. По данным одного из крупнейших профильных российских агентств «Спарта», спрос в 2022 году на суррогатное материнство рухнул примерно на 50% по сравнению с допандемийным 2019 годом. По статистике агентства (учитывает не число проведенных ЭКО, а число родившихся детей по программе СМ), в 2019 году был рожден 171 ребенок, в 2020-м и 2021-м — 213 и 103 соответственно, а в 2022 году только 81.

По данным профильной клиники «Мак ЭКО», в 2021 году, несмотря на «ковидные» ограничения, процедуру ЭКО с участием суррогатной матери провели для 56 пациентов, а в 2022 году только для 32 (-57%).

Еще тяжелее ситуация в регионах: в NGC Surrogacy (Владивосток) рассказали, что спрос снизился в 10 раз: в 2019 году в учреждении было проведено 40 программ СМ, в 2022-м — только четыре. В калининградском «Агентстве суррогатного материнства» (АСМ) сказали о падении спроса на 70%: за весь 2022 год агентство проконсультировало меньше 10 пар, тогда как в 2019 году — не меньше 30.

Среди причин отказа от программ сурматеринства собеседники называют отъезд части пациентов за границу и надежду генетических родителей «переждать период нестабильности». В АСМ также отметили, что в прошлом году наблюдались перебои с поставками медизделий для проведения процедур из-за санкций. Спрос также снизил рост цен на услуги суррогатных матерей: за 2022 год они подорожали на 15—25%, в то время как платежеспособность пациентов снизилась.

Улучшений в 2023 году участники рынка не ждут, напротив, прогнозируют, что падение спроса усилится после принятого Госдумой в декабре закона.

Статистику по числу циклов ВРТ с использованием суррогатных матерей ведет Российская ассоциация репродукции человека (РАРЧ). По ее данным, количество программ СМ в России в 3,6 раза меньше, чем в США, и максимально составляет около 2,2 тыс. циклов (за 2020 год — это самые свежие данные РАРЧ). Несмотря на рост числа программ СМ, их доля среди всех циклов ВРТ практически не меняется и в среднем составила 1,6%. Для сравнения, в США это 5,4%.

Новые репродуктивные правила

В конце 2022 года президент Владимир Путин подписал закон, ограничивающий использование программ СМ: проводить их на территории России запрещено всем иностранным гражданам, за исключением тех, кто находится в браке с гражданином РФ.

Спикер Госдумы Вячеслав Володин, объясняя необходимость принятия закона, заявил, что из России вывезли за рубеж за последние годы 45 тыс. детей, рожденных суррогатными матерями. При этом в РАРЧ обращали внимание на несостыковку цифр: по данным организации, с 2005-го по 2020 год в стране было проведено 16 тыс. циклов с участием суррогатных матерей (всего, без разделения потенциальных родителей по признаку гражданства), из которых только только 4,2 тыс. завершились родами. Это в 10 раз меньше, чем заявляет Володин. В Госдуме на письмо РАРЧ не отреагировали, а через две недели закон вступил в силу.

Депутаты также планировали ввести ограничения для российских женщин в доступе к СМ по возрасту (25—55 лет) и семейному статусу (через год после регистрации брака). В итоге от этих инициатив отказались, но в законе неожиданно прописали запрет на использование частичного донорства — то есть теперь воспользоваться программой сурматеринства могут только женщины с собственными яйцеклетками.

Частичное донорство предполагает, что эмбрион создается не из собственных яйцеклеток и сперматозоидов пары, а используется вариация: донорские яйцеклетки (ооциты) + сперматозоиды генетического родителя или собственные ооциты + донорская сперма. В таком случае эмбрион (впоследствии ребенок) будет иметь доказанную генетическую связь с одним из родителей. Именно замену собственных половых клеток донорскими для программы СМ новый закон запрещает. И если обойти положение о запрете на донорскую сперму возможно (ее использование разрешено для одиноких женщин), то запрет на использование донорских яйцеклеток абсолютен. В законе четко прописано: у ребенка, которого вынашивает суррогатная мать, должна быть мать «генетическая» — только ей может быть официально передан ребенок. Полное донорство (когда для создания эмбриона используется и донорская яйцеклетка, и донорская сперма) в программах СМ было запрещено изначально ст. 55 закона № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан».

Депутаты заявляли, что под ограничения в сфере СМ попадут только иностранные граждане и представители ЛГБТ-сообщества, однако в реальности все оказалось иначе.

Пациентский коллапс

Запрет на использование донорских ооцитов привел к «коллапсу», рассказали опрошенные «МВ» участники рынка. 

По данным «Спарты», донорские ооциты или сперму использует для получения эмбрионов 70—75% супружеских пар, обратившихся к программе суррогатного материнства. Похожие данные приводит глава NGC Surrogacy Мария Спиридонова: по статистике клиники, на две программы с ооцитами генетической матери приходилось по пять-шесть программ с донорскими. «В среднем у нас было только 15—20% пациентов с собственным материалом. Теперь эти люди не знают, что им делать», — рассказала Спиридонова. Это подтверждает и Какучя: среди ее пациентов к СМ обращался «очень маленький процент» пациенток со здоровыми яичниками. «В основном женщины с показаниями к СМ имеют тяжелую форму бесплодия и вынуждены использовать донорскую программу», — говорит она.

По словам главного репродуктолога «Клиник Фомина» Анны Смирновой, закон стал «реальной дискриминацией граждан по состоянию здоровья». Одними из первых пострадали онкологические пациенты, которые из-за рака теряют способность к деторождению — после химиотерапии яичники часто перестают работать, а матку перед лечением иногда удаляют. «Именно этой категории граждан часто показано суррогатное материнство с использованием частичного донорства», — отметила Смирнова.

По словам главного репродуктолога «Клиник Фомина» Анны Смирновой, закон стал «реальной дискриминацией граждан по состоянию здоровья»

Соосновательница «Клиник Фомина» Эльза Фазлыева рассказала «МВ», что после принятия закона образовалось большое количество семей, которые уже провели первый этап процедуры (создание эмбриона через протокол ЭКО с использованием донорских ооцитов), а подсадить суррогатной матери их теперь невозможно. В итоге в хранилищах клиник ВРТ такие эмбрионы «зависли». «Все, что мы можем рекомендовать — это везти их в другую страну, где разрешены такие программы сурматеринства», — говорит Смирнова. По словам главврача «Мак ЭКО», пары уже так и поступают. Основными странами, где россияне планируют продолжить программу СМ, в клиниках называют Грузию, Казахстан и Белоруссию.

По словам главы NGC Surrogacy, сейчас пациенты клиники пытаются выбить право участвовать в программе СМ с частичным донорством через суд: «пока законодательство в этой сфере неполное, а зачастую и противоречивое, есть возможность выиграть».

Рискованные перспективы

Если запрет на частичное донорство не будет отменен, в «Спарте» ожидают, что спрос на программы СМ упадет по итогам 2023 года еще на 30—35%. Еще пессимистичнее прогнозы Нино Какучая, ожидающей снижения на 60—70%. В «Клиниках Фомина» также прогнозируют снижение числа программ на 60%.

В АСМ не исключают, что компании просто придется закрыться. «Если бы мы знали, что будет в 2023 году, мы бы даже не открывались», — соглашаются в NGC Surrogacy.

По прогнозам Елены Литвишко, запрет на использование донорских ооцитов снизит коэффициент успешного живорождения по программам СМ вдвое: даже зная показания женщины, врачи будут предлагать зачать эмбрион с собственным материалом. «Клиники будут зарабатывать, а для женщины это сведется лишь к мучениям: по нашей статистике, из десяти здоровых детей, рожденных с помощью суррогатной матери, восемь зачаты с использованием донорских ооцитов», — пояснила она.

По словам президента РАРЧ Владислава Корсака, законодатели «сами не понимали до конца, что именно они запрещают, и в итоге запретили рождение ребенка в российской семье». Корсак рассказал «МВ», что ассоциация продолжает добиваться исключения положения о запрете частичного донорства, и подвижки есть. Так, член думского Комитета по охране здоровья Вероника Власова в марте инициировала сбор обращений пострадавших пациентов. По словам Владислава Корсака, в каждом письме «крик души и описанная трагедия семьи». Кроме того, в РАРЧ рассчитывают на возможность смягчения законодательства в случае положительного решения Конституционного суда, который сейчас рассматривает законность использования донорских половых клеток при сурматеринстве.

Однако в секторе ВРТ не исключают и другого развития событий. Поэтому Какучая рекомендует парам, планирующим деторождение и имеющим репродуктивные сложности, «ускориться, пока разрешены донорские программы для собственного вынашивания». «Боюсь, что с нынешними тенденциями скоро и эти пациенты могут оказаться в ситуации, когда по закону не смогут иметь биологического ребенка в России», — прогнозирует специалист.

В январе глава думского Комитета по вопросам семьи Нина Останина заявила, что депутаты готовы «запретить суррогатное материнство как институт». Одновременно с этим экс-депутат Инга Юмашева предложила «объявить мораторий на трансграничное перемещение тканей, объектов и жидкостей граждан РФ» — то есть планирующие рождение ребенка по программам СМ россияне потеряют даже возможность вывезти уже полученные эмбрионы.

Если ситуация не изменится, Россию ждет рост теневого бизнеса по перевозке эмбрионов и организации программ СМ за рубежом, прогнозирует Литвишко. «Сейчас каждый день открываются компании — перевозчики эмбрионов, а цены растут: вместо 20 тыс. руб. перевезти эмбрион в Грузию или Белоруссию теперь стоит 50 тыс., а иногда и до 150 тыс. руб.», — уточнила она.

Источник